Форум
Кстати, завтра у меня набита стрела с одним молдавским анархистом с которым я всего-то лишь состою в переписке,так он Котовского за анархиста не держит. Вот завтра и обсудим этот вопрос у памятника Григорию Ивановичу
Город Котовск (Хынчешты) . Памятник Григорию Ивановичу.
Григорий Котовский родился 12 (24 по старому стилю) июня 1881 года в селе Ганчешты (ныне город Хынчешты в Молдавии),
По линии своего отца Григорий Котовский происходил из старинного польского аристократического рода, владевшего имением в Каменец-Подольской губернии. Дед Котовского за связи с участниками польского национального движения был досрочно уволен в отставку. Позднее он разорился, и отец Григория Котовского, инженер-механик по образованию, вынужден был переехать в Бессарабию и перейти в мещанское сословие.
Бессарабский Робин Гуд
Григорий Котовский — одна из наиболее колоритных фигур Октябрьской революции. Необычайная смелость, отвага и разбойничья удаль создали легенды вокруг его имени.
Будущий вождь красной конницы родился в 1887 году в местечке Ганчешти Кишиневской губернии в семье дворянина. Семья Котовских была небогатой, отец служил на винокуренном заводе, и на его небольшое жалованье содержалось пятеро детей. Когда Грише исполнилось два года, умерла его мать. Возможно, тяжелое детство во многом определило его сумбурную жизнь.
Григорий был нервным мальчиком-заикой. Его страстью были спорт и чтение. Спорт сделал из Котовского силача, а чтение приключенческих романов пустило жизнь по авантюрному пути. Из реального училища Григория исключили за вызывающее поведение. Отец отдал его в сельскохозяйственную школу, но сельское хозяйство не увлекло мальчика, и после смерти отца Котовский стал практикантом в богатом бессарабском имении князя Кантактузино. Именно здесь и разыгралось первое действие драмы его жизни — в статного красавца-практиканта влюбилась молодая княгиня. О таком повороте событий узнал князь и под горячую руку замахнулся на Котовского арапником. Ненавидящий хозяина практикант бросился на него с кулаками. Ночью дворня связала Котовского, избила и вывезла в степь. В отместку Котовский убил помещика, поджег именье и бежал. Корабли к мирной жизни были сожжены дотла.
Скрываясь в лесах, Котовский подобрал двенадцать человек, пошедших с ним на разбой — это были и беглые каторжники и просто отчаянные головы. В самое короткое время банда Котовского навела ужас на всю Бессарабию. Газеты писали о Котовском точно так же, как Пушкин писал о Дубровском: "Грабительства одно другого замечательнее, следуют одно за другим. Начальник шайки славится умом, отважностью и каким-то великодушием…". Бессарабских помещиков охватила паника. Они подняли перед властями вопрос о принятии экстренных мер к поимке Котовского. Самые нервные бросали именья, переезжая в Кишинев, а Котовский был неуловим.
Арестованных за аграрные беспорядки крестьян полиция гнала в Кишиневскую тюрьму, но в лесу на отряд налетели котовцы, освободили пленных, никого из конвойных не тронули, в книге старшего конвойного осталась расписка "Освободил арестованных Григорий Котовский".
Под Кишиневом погорела деревня. Через несколько дней к дому крупного ростовщика подъехал элегантно одетый статный брюнет и представился: "Котовский". Начались истерики, просьбы не убивать. Но Котовский объясняет ростовщику: "Вы же слышали — сгорела деревня, надо бы помочь погорельцам, думаю, вы не откажитесь выдать мне немедленно тысячу рублей для передачи пострадавшим". Тысяча рублей была вручена Котовскому, а уходя, он оставил запись в альбоме барышни: "И дочь, и отец произвели очень милое впечатление. Котовский". Котовский ценил находчивость и остроумие в других. В налете на квартиру директора банка Черкес он потребовал драгоценности. Госпожа Черкес, желая сохранить нитку уникального жемчуга, снимая ее с шеи, нарочно дернула так, что нитка порвалась и жемчуг рассыпался по полу. Расчет был верен: Котовский наградил госпожу Черкес улыбкой и оставил ее жемчужины на ковре.
В Котовском была своеобразная смесь терроризма, уголовщины и любви к жизни — он страстно любил женщин, музыку, рысаков. В игре, которая каждую минуту могла стоить ему жизни, Котовского не оставляла ни удаль, ни юмор разбойника. Когда по Кишиневу прошел слух, что нападение на земскую больницу — дело рук Котовского, последний лично явился к приставу Хаджи-Коли и указал на истинного виновника. Действительно, расследование, проведенное по указанию Котовского, раскрыло дело об ограблении больницы.
Дело поимки Котовского было усилено. Вместе с Хаджи-Коли им занялся помощник полицмейстера Зильберг. За указание следа Котовского объявили крупную награду. И, в конце концов, через провокатора Гольдмана и Котовский, и его сподвижники были схвачены. В газетах появилась сенсация: "Котовский схвачен и заключен в Кишиневский замок!" Тюрьма, каторга, смертный приговор.
Все мысли Котовского были заняты побегом. Дело было не только в том, чтобы просто бежать, убежать нужно было так, чтобы об этом заговорила вся Россия. Первый план побега был таков: разоружить охрану, захватить в свои руки тюрьму, затем инсценировать отправку этапа из Кишинева в Одессу, захватить поезд и уехать на нем из города. Этот план и начал осуществляться 4 мая 1906 года. Сорвала его поднявшаяся среди заключенных суматоха — они начали бежать, куда глаза глядят. На арестованных бросились солдаты наружного караула. Котовский, забаррикадировавшись в башне, потребовал приезда губернатора. Извещенный о бунте губернатор приехал в тюрьму, дал слово, что избиения не будет, но гениальный план был сорван. Следующий план Котовский ставил, учитывая только свою силу и фантазию. В осуществлении этого плана главную роль играла женщина — жена видного административного лица, неоднократно посещавшая Котовского в тюрьме. Она передала герою начиненные опиумом папиросы, браунинг, пилку и шелковую веревку, запеченные в хлебе. Побег удался. Соблазнив надзирателя папиросами, Котовский перепилил две решетки, выгнул их и по веревке спустился во двор тюрьмы. В городе опять поднялась паника — Котовский снова на свободе!
В этот раз погулять пришлось меньше месяца. Анархиста предал провокатор Еремеич, который приютил у себя Котовского и привел полицию. 24 ноября 1906 года Котовского вернули в тюрьму, но посадили не в башню, а в секретный коридор и накрепко заковали в кандалы. Не раз и не два тюремное начальство пыталось убить непокорного арестанта руками уголовников, но в страшном побоище "против Котовского" и "за Котовского" победили те, кто был "за". Вскоре Котовский получил приговор — десять лет каторжных работ. Принял он его крайне спокойно и вскоре зазвенел кандалами по этапу в Сибирь. Конвойных и арестантов Котовский поражал выносливостью. В крепкий мороз вдруг оголялся до пояса, на привалах начинал приседать и растираться снегом. Конвой вздохнул с явным облегчением, оставив Котовского на Нерчинской каторге. Здесь, под землей, и проработал следующие два года Григорий Котовский. А зимой 1913 убил двух конвойных и, перемахнув через широкий ров, скрылся в тайге.
Бежав с каторги, четыре года он нелегально шлялся по России. Сначала в Томске, потом на Волге, а осенью 1914 снова появился в Бессарабии.
По чужому паспорту он служил в Бессарабии управляющим большим имением. И в который раз сгубила Котовского любовь к позе. Дав какому-то погорельцу деньги, сказал: "Стройся заново. Да брось благодарить, Котовского не благодарят…" Мужик обмер. А 25 июня 1916 года именье было окружено сильными отрядами полиции. Помещица, узнав, кто в течение года образцово управлял ее хозяйством, упала в обморок. В доме произошел бой. Котовский был схвачен и под конвоем приведен в Кишинев.
Он знал, что теперь ему грозит смертная казнь. Он не знал, что через несколько месяцев над Россией разразится революция, которая сделает его красным генералом.
Дело Котовского слушалось в военно-полевом суде. Суд квалифицировал его как обыкновенного бандита, отрицая всякую революционность его налетов. В последнем слове Котовский просил только об одном: "Не вешайте меня, а расстреляйте!" Суд приговорил дворянина Григория Котовского к смертной казни через повешенье.
И тут началась борьба за освобождение бессарабского Робин Гуда. Особо энергично в нее включилась некая очень влиятельная особа — генеральша Щербакова. За дело помилования взялся известный писатель А. Федоров. После встречи с осужденным в "Одесских новостях" он напечатал статью "Сорок дней приговоренного к смерти". Федоров же добился свидания с военным министром Гучковым и морским министром Колчаком. После этого к Керенскому пошла телеграмма, и от Керенского вернулся ответ: революция дарует преступнику милость.
На этом кончился разбойный период жизни Григория Котовского, началась его военно-революционная карьера.
Красный кавалерист
Когда в Одессе бушевала революция, Котовский вышел из тюрьмы. Вышел "в кандалах" и в первый же вечер поехал в оперный театр. На сцене пели Хосе и Кармен, а по залу, широко распахнув двери, шел сам Григорий Котовский с гремящими кандалами на руках. Одна когда-то ограбленная им дама упала в обморок. Весьма галантно Котовский привел ее в чувство. В антракте, окруженный толпой, Котовский произнес речь о свободе, о России и о себе. В заключении своей речи он объявил, что продает сейчас же свои кандалы в пользу родившейся русской свободы, и в ближайшие десять минут кандалы были куплены за 10.000 рублей каким-то влюбившимся в революцию буржуем. Позднее Котовский записал так: "Медовый месяц февральской революции. Буржуазия покупает мои кандалы". Вся Одесса обсуждала новость: Котовский едет на фронт в кавалерию. В одном из кавалерийских полков Котовский прошел короткую военную подготовку и отправился на румынский фронт. В первые же дни за боевые отличия он получил "Георгия", а в дальнейших боях был произведен в прапорщики и принял в командование казачью сотню, с которой совершал смелые рейды в неприятельском тылу.
В полном развале фронта, когда кругом шли грабежи и горели города, Котовский избирается в президиум армейского комитета румынского фронта. Здесь он впервые столкнулся с большевиками.
"Я — анархист, — говорил Котовский, — но между мной и вами разницы пока не вижу!" На фоне полного развала армии, в стихии анархизма Котовский чувствовал себя прекрасно. Он умел атаманствовать и начал самовольно формировать кавалерийские отряды. В это время Котовский уже вступил в борьбу с белыми. В первых же стычках Котовский попал в плен к генералу Дроздовскому, но счастье не изменило ему и здесь — он бежал.
Отряд Котовского таял в стычках с белыми, румынами, украинцами, и его предводитель махнул в центр российского пожара — в Москву. Московские вожди не ужаснулись биографии Котовского. Сейчас все средства были хороши. Котовский получил задание.
Поздней осенью с фальшивым паспортом на имя помещика Золотарева, Котовский появился в одесском революционном подполье. Он набрал 30 дружинников из разбойного и уголовного мира вперемешку с коммунистами. Брал людей "по глазам", одним взглядом определяя, годится ему этот человек или нет. Данная подпольем задача ясна: убийства полицейских агентов, террор в отношении белой контрразведки, налеты на банки и частных лиц. Вся Одесса снова заговорила о Котовском — вспыхнули феноменальные по смелости грабежи-приключения.
Одесские уголовники ненавидели Котовского — не понимали, зачем он отбивает у них хлеб, Котовский презирал уголовников — не понимал, зачем эти люди идут на грабеж и убийство.
Весной 1919 года подпольная жизнь Котовского закончилась. На Одессу наступали красные. Дружинники Котовского вышли из подполья. Они били с тылу, обстреливали с крыш, отбивали обозы, внося еще большую панику в отступающую армию.
Накануне занятия Одессы переодетый полковником Котовский вывез на трех грузовиках из подвала государственного банка драгоценности. А на следующий день — 5 апреля 1919 года — в Одессу вступили красные войска.
Одесса пережила неслыханный террор — в нем участвовало все большевистское подполье. Котовский не участвовал — расстрелы пленных, всякое трусливое зверство были ему чужды.
В эти дни Котовского разыскал писатель Федоров — он просил помощи: его сын, офицер, попал в ЧК. Хлопотать об освобождении активного члена контрреволюционной организации было рискованно даже для Котовского. И он не хлопотал, не просил, он требовал: "Я требую подарить мне жизнь этого молодого офицера, отец которого сделал мне в свое время не менее ценный подарок". Неизвестно какой ультиматум поставил Котовский чекистам, но в итоге ему "подарили" и Федорова, и его товарищей. Этот человеческий жест еще раз подчеркивает самобытность и широту натуры красного маршала.
Поход на Польшу
С занятием красными Одессы карьера Котовского-кавалериста развернулась. На фоне кровавого смутного времени в своих отрядах Котовский ввел железную дисциплину, мародеров расстреливал собственноручно. Дисциплину его отрядов особенно ценили местные евреи, потому что Котовский один их не грабил и не убивал.
Вскоре Котовского бросили под Питер — спасать революционную столицу от генерала Юденича. Юденич дрогнул под ожесточенным натиском красных полков. Отличившийся в боях Котовский лежал в голодной столице в тифу. Еще в госпитале он получил приказ о назначении командиром кавалерийской бригады, которая должна была нанести удар по отступавшим полкам Деникина.
Котовский как таран врезался в отступающие обозы, налетел на Одессу и зажал выброшенных на Днестр белых в районе Тирасполя. Парламентеры Котовского предложили белым сдаться, обещая, что никого из пленных не тронут. Белые поверили Котовскому. Выстроив всех пленных и всю бригаду, Котовский произнес сумбурную речь. Речь была отнюдь не коммунистической — это была речь русского человека "необъятной широты".
В реввоенсовете были недовольны такими жестами Котовского. Но делать нечего — заслуги Котовского были велики — реввоенсовет наградил его вторым орденом Красного Знамени.
Летом 1920 красные войска под командованием Тухачевского пошли на Польшу. Однако Котовского уже не выдвинули на решающую роль вождя красной конницы. Напротив, в противовес ему партийные верхи публично обласкали командира первой конной Семена Буденного. Поход на Польшу оказался слишком тяжелым, бои под Белой Церковью, Львовом, Кременцом нанесли неисчислимые потери котовцам. Лучший польский конный корпус генерала Краевского получил приказание истребить разбойную кавбригаду. Польская кавалерия полным кольцом окружила Котовского на лесистом холме Божья Гора. Командование Юго-Западного фронта похоронило отрезанную бригаду.
В решающий момент Котовский обратился к бойцам с речью: "Братва! — кричал он, — Простите меня, моя ошибка, что завел я вас в этот капкан! Но помощи ждать неоткуда! Давайте или умрем как настоящие солдаты, или прорвемся на родину!" По горам трупов своих товарищей бросился на поляков Котовский. Произошла рукопашная схватка. Разорвавшийся снаряд выбил Котовского из седла. Контуженного комбрига вынесли с поля боя. Врачи считали, что рассудок не вернется к Котовскому — он метался, бредил и кричал. Но здоровье Котовского вынесло и это. Через месяц он выписался из госпиталя и снова вступил в командование бригадой.
С 1922 года у Советского государства фронтов нет, карьеры боевых маршалов замерли. Котовский теперь член реввоенсовета и трех ЦИКов — Союзного, Украинского и Молдавского, награжден всеми возможными наградами, кавалер трех орденов Красного Знамени, обладатель революционного оружия. Но у красного маршала много врагов в ГПУ и реввоенсовете. Котовский слушает курсы в Академии генерального штаба, но там ему скучно, да и им недовольны — слишком много вольницы в нем и его подчиненных. Он упорно не является на всевозможные доклады и не читает "Историю РКП(б) ", предпочитая ей "Тарзана". Все, что любил Котовский в юности — авантюру, театральность, браваду — не ушло и от 40-летнего маршала. Идет седьмой год революции, а Котовский любит сказать о себе: "Я ведь, знаете, — анархист!" 7 августа 1925 года в газете "Правда" появилась странная телеграмма: "Харьков. В ночь на 6 августа в совхозе "Чебанка", в тридцати верстах от Одессы, безвременно погиб член Союзного, Украинского и Молдавского ЦИКа, командир конного корпуса товарищ Котовский". Смерть члена трех ЦИКов окутана тайной. Из маузера несколькими выстрелами в грудь уложил его курьер его штаба Майоров. Версий убийства было много — шальная пуля во время крупного разговора, агент румынской разведки, обманутый муж. Возможно, как раз Майоров, успешно скрывшийся от правосудия, был той "волшебной палочкой" всесоюзного ГПУ, которой убирают людей, опасных для государства.
Есть странная закономерность в смерти Котовского: люди, выходившие невредимыми из боев и авантюр, чаще всего находят смерть от неведомого подосланного убийцы. Для Котовского таким оказался скромный курьер штаба.
Красного маршала Котовского хоронили в Одессе под звуки траурного марша Шопена. В городах расположения второго корпуса дали салют из 20 орудий. Одесса приспустила флаги, над могилой говорили речи, его именем назвали один из боевых самолетов и даже предложили поставить памятник. Так было спокойнее — памятники ничего не рассказывают.
Город Котовск (Хынчешты) . Памятник Григорию Ивановичу.
Григорий Котовский родился 12 (24 по старому стилю) июня 1881 года в селе Ганчешты (ныне город Хынчешты в Молдавии),
По линии своего отца Григорий Котовский происходил из старинного польского аристократического рода, владевшего имением в Каменец-Подольской губернии. Дед Котовского за связи с участниками польского национального движения был досрочно уволен в отставку. Позднее он разорился, и отец Григория Котовского, инженер-механик по образованию, вынужден был переехать в Бессарабию и перейти в мещанское сословие.
Бессарабский Робин Гуд
Григорий Котовский — одна из наиболее колоритных фигур Октябрьской революции. Необычайная смелость, отвага и разбойничья удаль создали легенды вокруг его имени.
Будущий вождь красной конницы родился в 1887 году в местечке Ганчешти Кишиневской губернии в семье дворянина. Семья Котовских была небогатой, отец служил на винокуренном заводе, и на его небольшое жалованье содержалось пятеро детей. Когда Грише исполнилось два года, умерла его мать. Возможно, тяжелое детство во многом определило его сумбурную жизнь.
Григорий был нервным мальчиком-заикой. Его страстью были спорт и чтение. Спорт сделал из Котовского силача, а чтение приключенческих романов пустило жизнь по авантюрному пути. Из реального училища Григория исключили за вызывающее поведение. Отец отдал его в сельскохозяйственную школу, но сельское хозяйство не увлекло мальчика, и после смерти отца Котовский стал практикантом в богатом бессарабском имении князя Кантактузино. Именно здесь и разыгралось первое действие драмы его жизни — в статного красавца-практиканта влюбилась молодая княгиня. О таком повороте событий узнал князь и под горячую руку замахнулся на Котовского арапником. Ненавидящий хозяина практикант бросился на него с кулаками. Ночью дворня связала Котовского, избила и вывезла в степь. В отместку Котовский убил помещика, поджег именье и бежал. Корабли к мирной жизни были сожжены дотла.
Скрываясь в лесах, Котовский подобрал двенадцать человек, пошедших с ним на разбой — это были и беглые каторжники и просто отчаянные головы. В самое короткое время банда Котовского навела ужас на всю Бессарабию. Газеты писали о Котовском точно так же, как Пушкин писал о Дубровском: "Грабительства одно другого замечательнее, следуют одно за другим. Начальник шайки славится умом, отважностью и каким-то великодушием…". Бессарабских помещиков охватила паника. Они подняли перед властями вопрос о принятии экстренных мер к поимке Котовского. Самые нервные бросали именья, переезжая в Кишинев, а Котовский был неуловим.
Арестованных за аграрные беспорядки крестьян полиция гнала в Кишиневскую тюрьму, но в лесу на отряд налетели котовцы, освободили пленных, никого из конвойных не тронули, в книге старшего конвойного осталась расписка "Освободил арестованных Григорий Котовский".
Под Кишиневом погорела деревня. Через несколько дней к дому крупного ростовщика подъехал элегантно одетый статный брюнет и представился: "Котовский". Начались истерики, просьбы не убивать. Но Котовский объясняет ростовщику: "Вы же слышали — сгорела деревня, надо бы помочь погорельцам, думаю, вы не откажитесь выдать мне немедленно тысячу рублей для передачи пострадавшим". Тысяча рублей была вручена Котовскому, а уходя, он оставил запись в альбоме барышни: "И дочь, и отец произвели очень милое впечатление. Котовский". Котовский ценил находчивость и остроумие в других. В налете на квартиру директора банка Черкес он потребовал драгоценности. Госпожа Черкес, желая сохранить нитку уникального жемчуга, снимая ее с шеи, нарочно дернула так, что нитка порвалась и жемчуг рассыпался по полу. Расчет был верен: Котовский наградил госпожу Черкес улыбкой и оставил ее жемчужины на ковре.
В Котовском была своеобразная смесь терроризма, уголовщины и любви к жизни — он страстно любил женщин, музыку, рысаков. В игре, которая каждую минуту могла стоить ему жизни, Котовского не оставляла ни удаль, ни юмор разбойника. Когда по Кишиневу прошел слух, что нападение на земскую больницу — дело рук Котовского, последний лично явился к приставу Хаджи-Коли и указал на истинного виновника. Действительно, расследование, проведенное по указанию Котовского, раскрыло дело об ограблении больницы.
Дело поимки Котовского было усилено. Вместе с Хаджи-Коли им занялся помощник полицмейстера Зильберг. За указание следа Котовского объявили крупную награду. И, в конце концов, через провокатора Гольдмана и Котовский, и его сподвижники были схвачены. В газетах появилась сенсация: "Котовский схвачен и заключен в Кишиневский замок!" Тюрьма, каторга, смертный приговор.
Все мысли Котовского были заняты побегом. Дело было не только в том, чтобы просто бежать, убежать нужно было так, чтобы об этом заговорила вся Россия. Первый план побега был таков: разоружить охрану, захватить в свои руки тюрьму, затем инсценировать отправку этапа из Кишинева в Одессу, захватить поезд и уехать на нем из города. Этот план и начал осуществляться 4 мая 1906 года. Сорвала его поднявшаяся среди заключенных суматоха — они начали бежать, куда глаза глядят. На арестованных бросились солдаты наружного караула. Котовский, забаррикадировавшись в башне, потребовал приезда губернатора. Извещенный о бунте губернатор приехал в тюрьму, дал слово, что избиения не будет, но гениальный план был сорван. Следующий план Котовский ставил, учитывая только свою силу и фантазию. В осуществлении этого плана главную роль играла женщина — жена видного административного лица, неоднократно посещавшая Котовского в тюрьме. Она передала герою начиненные опиумом папиросы, браунинг, пилку и шелковую веревку, запеченные в хлебе. Побег удался. Соблазнив надзирателя папиросами, Котовский перепилил две решетки, выгнул их и по веревке спустился во двор тюрьмы. В городе опять поднялась паника — Котовский снова на свободе!
В этот раз погулять пришлось меньше месяца. Анархиста предал провокатор Еремеич, который приютил у себя Котовского и привел полицию. 24 ноября 1906 года Котовского вернули в тюрьму, но посадили не в башню, а в секретный коридор и накрепко заковали в кандалы. Не раз и не два тюремное начальство пыталось убить непокорного арестанта руками уголовников, но в страшном побоище "против Котовского" и "за Котовского" победили те, кто был "за". Вскоре Котовский получил приговор — десять лет каторжных работ. Принял он его крайне спокойно и вскоре зазвенел кандалами по этапу в Сибирь. Конвойных и арестантов Котовский поражал выносливостью. В крепкий мороз вдруг оголялся до пояса, на привалах начинал приседать и растираться снегом. Конвой вздохнул с явным облегчением, оставив Котовского на Нерчинской каторге. Здесь, под землей, и проработал следующие два года Григорий Котовский. А зимой 1913 убил двух конвойных и, перемахнув через широкий ров, скрылся в тайге.
Бежав с каторги, четыре года он нелегально шлялся по России. Сначала в Томске, потом на Волге, а осенью 1914 снова появился в Бессарабии.
По чужому паспорту он служил в Бессарабии управляющим большим имением. И в который раз сгубила Котовского любовь к позе. Дав какому-то погорельцу деньги, сказал: "Стройся заново. Да брось благодарить, Котовского не благодарят…" Мужик обмер. А 25 июня 1916 года именье было окружено сильными отрядами полиции. Помещица, узнав, кто в течение года образцово управлял ее хозяйством, упала в обморок. В доме произошел бой. Котовский был схвачен и под конвоем приведен в Кишинев.
Он знал, что теперь ему грозит смертная казнь. Он не знал, что через несколько месяцев над Россией разразится революция, которая сделает его красным генералом.
Дело Котовского слушалось в военно-полевом суде. Суд квалифицировал его как обыкновенного бандита, отрицая всякую революционность его налетов. В последнем слове Котовский просил только об одном: "Не вешайте меня, а расстреляйте!" Суд приговорил дворянина Григория Котовского к смертной казни через повешенье.
И тут началась борьба за освобождение бессарабского Робин Гуда. Особо энергично в нее включилась некая очень влиятельная особа — генеральша Щербакова. За дело помилования взялся известный писатель А. Федоров. После встречи с осужденным в "Одесских новостях" он напечатал статью "Сорок дней приговоренного к смерти". Федоров же добился свидания с военным министром Гучковым и морским министром Колчаком. После этого к Керенскому пошла телеграмма, и от Керенского вернулся ответ: революция дарует преступнику милость.
На этом кончился разбойный период жизни Григория Котовского, началась его военно-революционная карьера.
Красный кавалерист
Когда в Одессе бушевала революция, Котовский вышел из тюрьмы. Вышел "в кандалах" и в первый же вечер поехал в оперный театр. На сцене пели Хосе и Кармен, а по залу, широко распахнув двери, шел сам Григорий Котовский с гремящими кандалами на руках. Одна когда-то ограбленная им дама упала в обморок. Весьма галантно Котовский привел ее в чувство. В антракте, окруженный толпой, Котовский произнес речь о свободе, о России и о себе. В заключении своей речи он объявил, что продает сейчас же свои кандалы в пользу родившейся русской свободы, и в ближайшие десять минут кандалы были куплены за 10.000 рублей каким-то влюбившимся в революцию буржуем. Позднее Котовский записал так: "Медовый месяц февральской революции. Буржуазия покупает мои кандалы". Вся Одесса обсуждала новость: Котовский едет на фронт в кавалерию. В одном из кавалерийских полков Котовский прошел короткую военную подготовку и отправился на румынский фронт. В первые же дни за боевые отличия он получил "Георгия", а в дальнейших боях был произведен в прапорщики и принял в командование казачью сотню, с которой совершал смелые рейды в неприятельском тылу.
В полном развале фронта, когда кругом шли грабежи и горели города, Котовский избирается в президиум армейского комитета румынского фронта. Здесь он впервые столкнулся с большевиками.
"Я — анархист, — говорил Котовский, — но между мной и вами разницы пока не вижу!" На фоне полного развала армии, в стихии анархизма Котовский чувствовал себя прекрасно. Он умел атаманствовать и начал самовольно формировать кавалерийские отряды. В это время Котовский уже вступил в борьбу с белыми. В первых же стычках Котовский попал в плен к генералу Дроздовскому, но счастье не изменило ему и здесь — он бежал.
Отряд Котовского таял в стычках с белыми, румынами, украинцами, и его предводитель махнул в центр российского пожара — в Москву. Московские вожди не ужаснулись биографии Котовского. Сейчас все средства были хороши. Котовский получил задание.
Поздней осенью с фальшивым паспортом на имя помещика Золотарева, Котовский появился в одесском революционном подполье. Он набрал 30 дружинников из разбойного и уголовного мира вперемешку с коммунистами. Брал людей "по глазам", одним взглядом определяя, годится ему этот человек или нет. Данная подпольем задача ясна: убийства полицейских агентов, террор в отношении белой контрразведки, налеты на банки и частных лиц. Вся Одесса снова заговорила о Котовском — вспыхнули феноменальные по смелости грабежи-приключения.
Одесские уголовники ненавидели Котовского — не понимали, зачем он отбивает у них хлеб, Котовский презирал уголовников — не понимал, зачем эти люди идут на грабеж и убийство.
Весной 1919 года подпольная жизнь Котовского закончилась. На Одессу наступали красные. Дружинники Котовского вышли из подполья. Они били с тылу, обстреливали с крыш, отбивали обозы, внося еще большую панику в отступающую армию.
Накануне занятия Одессы переодетый полковником Котовский вывез на трех грузовиках из подвала государственного банка драгоценности. А на следующий день — 5 апреля 1919 года — в Одессу вступили красные войска.
Одесса пережила неслыханный террор — в нем участвовало все большевистское подполье. Котовский не участвовал — расстрелы пленных, всякое трусливое зверство были ему чужды.
В эти дни Котовского разыскал писатель Федоров — он просил помощи: его сын, офицер, попал в ЧК. Хлопотать об освобождении активного члена контрреволюционной организации было рискованно даже для Котовского. И он не хлопотал, не просил, он требовал: "Я требую подарить мне жизнь этого молодого офицера, отец которого сделал мне в свое время не менее ценный подарок". Неизвестно какой ультиматум поставил Котовский чекистам, но в итоге ему "подарили" и Федорова, и его товарищей. Этот человеческий жест еще раз подчеркивает самобытность и широту натуры красного маршала.
Поход на Польшу
С занятием красными Одессы карьера Котовского-кавалериста развернулась. На фоне кровавого смутного времени в своих отрядах Котовский ввел железную дисциплину, мародеров расстреливал собственноручно. Дисциплину его отрядов особенно ценили местные евреи, потому что Котовский один их не грабил и не убивал.
Вскоре Котовского бросили под Питер — спасать революционную столицу от генерала Юденича. Юденич дрогнул под ожесточенным натиском красных полков. Отличившийся в боях Котовский лежал в голодной столице в тифу. Еще в госпитале он получил приказ о назначении командиром кавалерийской бригады, которая должна была нанести удар по отступавшим полкам Деникина.
Котовский как таран врезался в отступающие обозы, налетел на Одессу и зажал выброшенных на Днестр белых в районе Тирасполя. Парламентеры Котовского предложили белым сдаться, обещая, что никого из пленных не тронут. Белые поверили Котовскому. Выстроив всех пленных и всю бригаду, Котовский произнес сумбурную речь. Речь была отнюдь не коммунистической — это была речь русского человека "необъятной широты".
В реввоенсовете были недовольны такими жестами Котовского. Но делать нечего — заслуги Котовского были велики — реввоенсовет наградил его вторым орденом Красного Знамени.
Летом 1920 красные войска под командованием Тухачевского пошли на Польшу. Однако Котовского уже не выдвинули на решающую роль вождя красной конницы. Напротив, в противовес ему партийные верхи публично обласкали командира первой конной Семена Буденного. Поход на Польшу оказался слишком тяжелым, бои под Белой Церковью, Львовом, Кременцом нанесли неисчислимые потери котовцам. Лучший польский конный корпус генерала Краевского получил приказание истребить разбойную кавбригаду. Польская кавалерия полным кольцом окружила Котовского на лесистом холме Божья Гора. Командование Юго-Западного фронта похоронило отрезанную бригаду.
В решающий момент Котовский обратился к бойцам с речью: "Братва! — кричал он, — Простите меня, моя ошибка, что завел я вас в этот капкан! Но помощи ждать неоткуда! Давайте или умрем как настоящие солдаты, или прорвемся на родину!" По горам трупов своих товарищей бросился на поляков Котовский. Произошла рукопашная схватка. Разорвавшийся снаряд выбил Котовского из седла. Контуженного комбрига вынесли с поля боя. Врачи считали, что рассудок не вернется к Котовскому — он метался, бредил и кричал. Но здоровье Котовского вынесло и это. Через месяц он выписался из госпиталя и снова вступил в командование бригадой.
С 1922 года у Советского государства фронтов нет, карьеры боевых маршалов замерли. Котовский теперь член реввоенсовета и трех ЦИКов — Союзного, Украинского и Молдавского, награжден всеми возможными наградами, кавалер трех орденов Красного Знамени, обладатель революционного оружия. Но у красного маршала много врагов в ГПУ и реввоенсовете. Котовский слушает курсы в Академии генерального штаба, но там ему скучно, да и им недовольны — слишком много вольницы в нем и его подчиненных. Он упорно не является на всевозможные доклады и не читает "Историю РКП(б) ", предпочитая ей "Тарзана". Все, что любил Котовский в юности — авантюру, театральность, браваду — не ушло и от 40-летнего маршала. Идет седьмой год революции, а Котовский любит сказать о себе: "Я ведь, знаете, — анархист!" 7 августа 1925 года в газете "Правда" появилась странная телеграмма: "Харьков. В ночь на 6 августа в совхозе "Чебанка", в тридцати верстах от Одессы, безвременно погиб член Союзного, Украинского и Молдавского ЦИКа, командир конного корпуса товарищ Котовский". Смерть члена трех ЦИКов окутана тайной. Из маузера несколькими выстрелами в грудь уложил его курьер его штаба Майоров. Версий убийства было много — шальная пуля во время крупного разговора, агент румынской разведки, обманутый муж. Возможно, как раз Майоров, успешно скрывшийся от правосудия, был той "волшебной палочкой" всесоюзного ГПУ, которой убирают людей, опасных для государства.
Есть странная закономерность в смерти Котовского: люди, выходившие невредимыми из боев и авантюр, чаще всего находят смерть от неведомого подосланного убийцы. Для Котовского таким оказался скромный курьер штаба.
Красного маршала Котовского хоронили в Одессе под звуки траурного марша Шопена. В городах расположения второго корпуса дали салют из 20 орудий. Одесса приспустила флаги, над могилой говорили речи, его именем назвали один из боевых самолетов и даже предложили поставить памятник. Так было спокойнее — памятники ничего не рассказывают.
