Марксизм и ленинизм

Марксизм и ленинизм
В XXI веке продолжается титаническая борьба между двумя диаметрально противоположными идеологиями – марксизмом и либерализмом, являющимися теоретическим основанием двух общественных систем - социализма и капитализма.
Социалисты разделены на марксистов и марксистов- ленинцев по огромной совокупности признаков.
1. Единство марксизма и ленинизма


Для усиления борьбы рабочего класса настало время более точно сформулировать понятие «марксизм». Для этого рассмотрим некоторые отличия принципов марксистского построения социалистического государства и ленинского.
Марксизм – это научная идеология рабочего класса (Философский энциклопедический словарь 1983 год). Ленинизм имеет тот же самый фундамент своего развития как и марксизм – идеологию рабочего класса, но он так же имеет несколько принципиальных отличий в теории развития социалистического государства.
Предмет марксизма как и любой другой идеологии – это богатство государства. Либерализм обеспечил более высокое развитие производительных сил общества относительно феодальной идеологии за счет предоставления политической свободы трудящимся. Главная цель социалистического общества - предоставление политической и экономической свободы трудящимся: «…Мы боремся за социализм, т. е. за полное освобождение трудящихся от всякого, не только политического, но и экономического угнетения. Мы объединяем в своей партии только тех, кто признает эту великую цель и ни на минуту не забывает о подготовке сил к ее достижению.…» (В.И. Ленин ПСС т.12 ( стр. 109 ) «Неудавшаяся провокация» 15 ноября 1905 г.). Для достижения этой цели социалистическое государство перераспределяет совокупную прибавочную стоимость общественным образом , а не в интересах частного капитала .
Марксизм и ленинизм не имеют политэкономической теории социализма, то есть нет объяснения источника прибыли при социализме. Для К. Маркса это не было проблемой , так как переход от капитализма к коммунизму предполагался в течение нескольких лет: пролетарская революция в развитых капиталистических странах - мировая революция – диктатура пролетариата – уничтожение частной формы собственности на средства производства – коммунизм.
В.И. Ленину пришлось развивать социалистическое общество с отступлений от теории К. Маркса уже потому, что Россия не была развитой капиталистической страной.
2. Социалистическая товарность ленинизма

Одним из главных отличий марксизма и ленинизма в политэкономической плоскости является вопрос о товарности социалистического производства. Гипотезу о бестоварности социалистического производства выдвинул Карл Маркс в «Критике Готской программы» (1875 год ) писал: «В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов…». Ф. Энгельс по этому вопросу писал: «Раз общество возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продуктов над производителями» («Анти-Дюринг» 1878 год).
Теоретическим основанием этого было стремление К. Маркса, в противоположность капиталистическому строю, отказаться при социализме от понятия рабочей силы как товара.
Как верный ученик В.И. Ленин продвигает теоретические разработки К. Маркса в жизнь. В октябре 1919 года он делает такое указание: «У нас борьба первой ступени перехода к коммунизму с крестьянскими и капиталистическими попытками отстоять (или возродить) товарное производство» (Ленин, т. 51, с. 357).
Но, в процессе строительства социализма у него намечается некоторое изменение взглядов на товарное производство при социализме. Так, в мае 1921 года в работе «Наказ от СТО (Совет труда и обороны) местным советским учреждениям» Ленин пишет: «... государственный продукт – продукт социалистической фабрики, обмениваемый на крестьянское продовольствие, не есть товар в политико-экономическом смысле, во всяком случае, не только товар, уже не товар, перестает быть товаром...» (Ленин, т. 43, с. 276). В общем-то, это теоретическая неопределённость - как это «товар, уже не товар»?

Эти и другие мероприятия Советского государства периода НЭПа постепенно приводили Ленина к убеждению в необходимости более широкого использования рыночных отношений. Так, уже осенью 1921 г. Ленин пришел к выводу, что товарообмен следует заменить обычной торговлей, так как практически такая замена уже произошла фактически. В октябре 1921 г., выступая на VII Московской губпарт- конференции, Ленин говорил: «Товарообмен сорвался: сорвался в том смысле, что он вылился в куплю-продажу». И дальше: «С товарообменом ничего не вышло, частный рынок оказался сильнее нас, и вместо товарообмена получилась обыкновенная купля-продажа, торговля» (Ленин, т. 44, с. 207–208).

Таким образом, теория о бестоварности социалистического производства К. Маркса потерпела поражение на практике. Товарность есть инструмент управления государственным хозяйством и его политизация возвращает социалистическое производство в натуральное хозяйство.
3. Государственный капитализм
Следование теории о бестоварности социалистического производства и наличие объективного товарообмена заставило создать В.И. Ленина теорию построения государственного капитализма!? «…Государственный капитализм, это — тот капитализм, который мы должны поставить в известные рамки и которого мы не умеем до сих пор поставить в эти рамки. Вот в чем вся штука. И уже от нас зависит, каков будет этот государственный капитализм.» В.И. Ленин, ПСС, изд. 5, т. 45, с. 85 ( Политический отчет Центрального комитета РКП(б) 27 марта 1922 г.).
В другом месте В.И. Ленин так же отмечал : «Вы увидите, что государственно-монополистический капитализм при действительно революционно-демократическом государстве неминуемо, неизбежно означает шаг и шаги к социализму!» и «…Государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма…».
Л. Троцкий позднее писал, что «никто из русских марксистов никогда не заикался до 1924 года ... что русский пролетариат сможет построить национальное социалистическое общество». (Троцкий Л. «История русской революции» т. 2, ч. 2. М., 1997, с. 343.)

Теоретическим основанием госкапитализма была статья В.И. Ленина «О "левом" ребячестве и о мелкобуржуазности » , в ней выделены «…элементы различных общественно-экономических укладов, имеющиеся налицо в России. А в этом весь гвоздь вопроса.
Перечислим эти элементы:
1) патриархальное, т. е. в значительной степени натуральное, крестьянское хозяйство;
2) мелкое товарное производство (сюда относится большинство крестьян из тех, кто продает хлеб);
3) частнохозяйственный капитализм;
4) государственный капитализм;
5) социализм.» (ПСС Т.36, с. 296. 1918 г. )

При этом получается , что в социалистическом государстве – РСФСР (Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика) строился капитализм, со всей совокупностью соответствующих производственных отношений!!! По аналогии с капитализмом можно сказать, что в роли капиталиста выступает государство. Для социалистов всего мира это был удар в спину – ведь как не улучшай капитализм, всё равно социализм не может получится в принципе.
По этой классификации бестоварная теория марксизма относится к натуральному общественно-экономическому укладу. Такой уклад с наименьшим товарообменом по аналогии характерен для рабовладельческого строя, когда уровень развития производительных сил минимальный и большинство населения живет домашним хозяйством.

Натурально- хозяйственный социализм никогда не победит в экономическом соревновании любой капитализм, так как в нем нет прибыли , необходимой для развития. Это связано с тем, что при социализме нет эксплуатации и соответственно по теории марксизма не может быть прибавочной стоимости. В противоположность этому в госкапиталистической экономике возможна прибыль, откуда – никто не знал , но , следуя заветам В.И. Ленина, И.В. Сталин ввел её директивным путём, обосновывая это необходимостью учета и контроля: «…закон стоимости не ведет нас к кризисам перепроизводства…» (И.В. Сталин «Экономические проблемы социализма в СССР » 1952 год ).

Перед страной Советов встал выбор развития социализма: марксовский социализм с примитивной экономикой натурального уклада или социализм госкапиталистический с промышленной экономикой.

4. Виды социализмов

Мы видим , что социализм В.И. Ленина и социализм К. Маркса един в защите интересов рабочего класса , но имеет принципиальные различия, относящие их к разным видам: натурально-хозяйственный и государственно- капиталистический.
Жизнь породила множество видов социализма там, где власть принадлежала народу: советский, немецкий, румынский, болгарский, монгольский, югославский , кубинский, камбоджийский и другие. Перечень отличительных черт каждого вида социализма можно составить большой, он будет определяться многими параметрами: развитием производительных сил, историческими обстоятельствами, наличием друзей и врагов и прочими. Отметим основные политэкономические параметры отличия видов идеологии рабочего класса и исторические аналоги:
1. Товарность государства,
2. Аналог частной общественно- экономической формации,
3. Тип хозяйства социалистического государства,
4. Страна – исторический пример
5. Конституции СССР, в этом показывается, что даже в одной стране, по мере развития производительных сил , способы производства могут быть разными.
Для полноты картины отметим ещё один вид идеологии рабочего класса - синдикализм. Он представляет собой развитие всеобщего кооперативного движения, более того он политэкономически основывается на марксизме!!! Теоретическим основанием синдикализма является положение об одинаковости природы прибавочного труда при социализме и капитализме, так как рабочий делает всё те же сто болтов сверх его оплаты. В связи с этим , если при капитализме прибавочную стоимость забирал себе капиталист, то при социализме прибавочную стоимость должен забирать себе рабочий.
К. Маркс и В.И. Ленин были всегда против этого течения в рабочем движении, относя эту теорию к мелкобуржуазному уклону. Это связано с тем, что личные интересы каждого рабочего превосходят интересы общества, каждый рабочий становится маленьким капиталистом, владея персонализированной собственностью в виде собственной рабочей силы. Движение социалистического государства кооперативно- хозяйственного типа в капитализм происходит намного быстрее чем государства государственно- капиталистического типа, это показал опыт Югославии и СССР.
Марксизм , ленинизм и синдикализм соответствуют различным социалистическим способам производства, это разные ступени развития производительных сил и производственных отношений социализма. Представьте, что мы так бы и остались в марксизме, когда политика государства была «военный коммунизм» ( до 1921 года), до сих пор. А Куба и Северная Корея живут в этом чрезвычайном режиме, и мало кто из социалистов им завидует.

В таблице 1 приведены сравнительные характеристики видов идеологии рабочего класса.

Таблица 1. Виды идеологии рабочего класса

№……..Вид………………..Товарность …………..Аналог ……Тип хозяйства..Страна..Конст. СССР
………...идеологии …… государства …………частной ОЭФ…. соц. Госуд.…………………………, год
………………1…………………………….2…………………3…………………4………………5……………6
1…………Марксизм………..Бестоварный.….Рабовладение…Натур.-хоз………Куба,………..1918
…………………………………………………………………………………………………Сев.Корея
2………..Ленинизм…………Крупно-товарный ..Капитализм..Госкапитализм…….СССР….1936

3……..Синдикализм …….Средне-товарный …Феодализм…Коопер.- хоз. …..Югославия..1977 (?)


С учётом появления видовых отличий изменяются определения понятий за счет конкретизации типа хозяйствования.
1. Марксизм – идеология рабочего класса натурально- хозяйственного типа.
2. Ленинизм - идеология рабочего класса госкапиталистического типа.
3. Синдикализм - идеология рабочего класса кооперативно - хозяйственного типа.

Выводы.
1. В статье выделены виды и дана классификация видов идеологии рабочего класса.
2. Дано более точное определение понятия «марксизм». Термин марксизм-ленинизм изжил себя.
3. В дальнейшем стоит задача расширить сравнительный анализ марксизма и ленинизма в политэкономической плоскости и произвести анализ различий в социологической и философской плоскости.

1) Уже отмечалось, что в ваших работах понятие государства имеет ненаучное немарксистское содержание. Вы понятие государства отождествляете с со страной что ли?
2) Необходимое ввиду отсталости России и поражения мировой революции введение НЭПа (о чём многократно писал Ленин) вы превращаете в якобы отказ ленинизма от плановой экономики, отхода от товарного способа производства.
3) Натуральное хозяйство вы почему-то отождествляете с коммунистическим производством.

«... государственный продукт – продукт социалистической фабрики, обмениваемый на крестьянское продовольствие, не есть товар в политико-экономическом смысле, во всяком случае, не только товар, уже не товар, перестает быть товаром...» (Ленин, т. 43, с. 276). В общем-то, это теоретическая неопределённость - как это «товар, уже не товар»?

Также как государство при социализме уже не государство.
Что такое товар? Товар заключает в себе с одной стороны заключает в себе труд производителя, а с другой стороны представляет потребительную стоимость, всё это выражается в его цене.
При капитализме цена определяет рынком, как средний общественно необходимый труд для производства товара в данном месте в данное время, однако с учёт будущих потребностей и ожиданий.
Однако даже при товарном обращении в СССР цена определялась не рынком, а органами планирования, потому, хотя товар ещё оставался товаром и производился на продажу, но с другой стороны рынок уже не определял его цены.
Т.е. по форме он ещё оставался товаром, а по содержанию переставал им быть.

НКВД пишет:1) Уже отмечалось, что в ваших работах понятие государства имеет ненаучное немарксистское содержание. Вы понятие государства отождествляете с со страной что ли?

Вроде бы я и не давал понятия "государство?
А Вы понятие государства не отождествляете с со страной что ли?

НКВД пишет:2) Необходимое ввиду отсталости России и поражения мировой революции введение НЭПа (о чём многократно писал Ленин) вы превращаете в якобы отказ ленинизма от плановой экономики, отхода от товарного способа производства.
3) Натуральное хозяйство вы почему-то отождествляете с коммунистическим производством.

«... государственный продукт – продукт социалистической фабрики, обмениваемый на крестьянское продовольствие, не есть товар в политико-экономическом смысле, во всяком случае, не только товар, уже не товар, перестает быть товаром...» (Ленин, т. 43, с. 276). В общем-то, это теоретическая неопределённость - как это «товар, уже не товар»?

1. Где это у меня писано про "отказ ленинизма от плановой экономики"?
2. Я писал про отказ В.И. Ленина от марксовского бестоварного социалистического производства.
3. При коммунистическом производстве вообще не будет общественных укладов, в том числе и натурально- хозяйственного, так как не будет государства.

НКВД пишет:Также как государство при социализме уже не государство.
Что такое товар? Товар заключает в себе с одной стороны заключает в себе труд производителя, а с другой стороны представляет потребительную стоимость, всё это выражается в его цене.
При капитализме цена определяет рынком, как средний общественно необходимый труд для производства товара в данном месте в данное время, однако с учёт будущих потребностей и ожиданий.
Однако даже при товарном обращении в СССР цена определялась не рынком, а органами планирования, потому, хотя товар ещё оставался товаром и производился на продажу, но с другой стороны рынок уже не определял его цены.
Т.е. по форме он ещё оставался товаром, а по содержанию переставал им быть.

Товар - есть продукт труда для обмена.

НКВД пишет:о госкапе
о ленинизме
о социализме

Социализм определённый как первая фаза коммунизма - это очень плохо.
Принципиально понять, что социалистических видов государств может быть несколько, что и показывает опыт социалистического движения.

О товаром производстве и социализме:

Тарасовская теория «суперэтатизма» была подвергнута критике Шапиновым, не первый год доказывающим, что «в СССР был самый что ни на есть "марксистский" социализм»[28]. В своей ответной статье «Мало читать Маркса. Его надо еще понимать» Тарасов более подробно развивает свое оригинальное «понимание» марксова учения о социализме. Тарасов нападает на социалистический принцип распределения по труду, который, по мнению автора, есть несовместимое с социализмом распределение через товарообмен. Тарасов пытается обратить приведенные Шапиновым цитаты из «Критики Готской Программы» против самого Шапинова, который-де читал Маркса, но не понял: «Маркс предельно доходчиво объясняет, почему называемый лассальянцами (и советскими «марксистами») «социализм» не имеет никакого отношения к коммунизму (социализму), который, как мы помним – строй, основанный на общественной собственности на средства производства: «В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов»[29]. По мнению Тарасова, распределение продукта «по квитанциям» есть «лассальянская выдумка», не имеющая никакого отношения к марксистскому социализму. Как мы видим, Тарасов пытается перенести слова, сказанные Марксом о высшей стадии коммунизма на «коллективистское» (коммунистическое) общество вообще. Тарасов рассуждает следующим образом: раз имеет место обмен продуктами, значит производство носит товарный характер, в экономике действует закон стоимости, а следовательно нет и коллективизма (= социализма, коммунизма). Если в марксистском социализме-коммунизме отсутствует товарообмен и закон стоимости, то «в лассальянском же (и советском, шапиновском) «социализме», как мы только что видели, труд выступает именно как стоимость продуктов – продуктов, находящихся в «общественных запасах» и получаемых по «квитанции». То есть как раз происходит обмен продуктами: труд обменивается на предметы потребления. В момент обмена, таким образом, труд превращается в товар, а «квитанции» – в суррогат денег! Кто думает, что Маркс этого не понимал, тот должен считать Маркса либо дураком, либо безграмотным политэкономом, либо советским профессором-«марксистом»[30]. Тарасов пытается доказать, что принцип распределения по труду - капиталистический, и не имеет никакого отношения к социализму в марксистском понимании этого слова. Маркс конечно же и сам пишет, что «здесь господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров», однако не следует забывать, «содержание и форма данного принципа здесь изменились»[31], т.к. отдельный производитель может обменять лишь свой труд и только на предметы индивидуального потребления в общественных фондах.

Таким образом, родство с классическим товарным производством здесь лишь внешнее, и сам Маркс не употребляет сталинистских терминов типа «социалистические деньги» и «социалистический товар», предпочитая говорить о «продуктах» и «квитанциях». Идея «рабочих квитанций» впервые была выдвинута социалистом-утопистом Оуэном, и впоследствии из оуэнизма перекочевала в марксизм. В 1 томе Капитала Маркс подчеркивал, что в социалистическом хозяйстве деньги перестают быть деньгами: ««рабочие деньги» Оуэна имеют с «деньгами» так же мало общего, как, скажем, театральный билет. Оуэн предполагает непосредственно обобществленный труд, т. е. форму производства, диаметрально противоположную товарному производству. Рабочая квитанция лишь констатирует индивидуальную долю участия производителя в общем труде и долю его индивидуальных притязаний на предназначенную для потребления часть общего продукта»[32]. Той же точки зрения придерживался и Энгельс: «в обмене между коммуной и ее членами эти деньги отнюдь не являются деньгами, они отнюдь не функционируют в качестве денег. Они служат всего лишь рабочими квитанциями»[33]. Как поясняет японский госкаповец Тадаюки Цусима: «Закон стоимости может возникнуть только в обществе, где связь общественного труда выполнена через частный обмен продуктами частного труда. При социализме, однако, такого продуктообмена нет … Продукты являются непосредственно общественными продуктами, и ни один индивидуум не обладает возможностью обмена продуктов"[34]. В социалистическом обществе, где невозможен частный обмен, не действует и закон стоимости, продукты труда перестают быть товарами, поскольку товарами, по «Капиталу» Маркса[35] и «Анти Дюрингу» Энгельса, являются только «продукты, произведенные в обществе более или менее обособленных частных производителей, т. е. прежде всего частные продукты»[36], связанных между собой через рынок экономических субъектов. Если такая обособленность частных производителей отсутствует, мы имеем перед собой не товары, а продукты, не деньги, а квитанции.

К. Маркс считал, что необходимо «отменить обмен в том его виде, в каком он соответствует буржуазной организации общества»[37], т.е частный обмен. Ликвидация частного обмена и экономической обособленности производителей позволяет уничтожить меновую стоимость и деньги. Когда обособленность производителей и связанные с ней частный обмен, рыночные отношения отсутствуют, когда квитанции не могут использоваться иначе как для получения продуктов от «коммуны», т.е. не могут использоваться в частной торговле, не могут превращаться в капитал, вкладываться в банк, как настоящие капиталистические деньги, то мы не можем говорить о наличии товарного производства и закона стоимости в исходном смысле этого слова. Как пишет М. Богданов: «здесь устанавливаются отношения непосредственного обмена ... Предметом обмена здесь становится не товар, а продукт в политэкономическом смысле, и отношения товарообмена преобразуются в отношения продуктообмена»[38]. Квитанции в таком случае выполняют совсем иную функцию, нежели деньги при капитализме. А следовательно, неверным является утверждение Тарасова, что «всякий материальный продукт через обмен становится товаром»[39], как впрочем и выдумка, будто «товарное производство «без рынка»» не только теоретически возможно, но и существовало в докапиталистических обществах. С другой стороны, в докапиталистических обществах продуктообмен порой приобретал нерыночные формы (непосредственный обмен), но это вовсе не делало обмениваемые продукты товарами. Тарасов в этом пункте отвергает одну важную марксистскую истину, гласящую, что «товарное производство неотделимо от рынка. Если нет товарного производства, то нет и рынка и, наоборот, нет рынка — нет и товарного производства»[40].

Тарасов в отличие от Маркса и Энгельса, не желает видеть разницы между продуктообменом вообще и товарообменом (т.е. рыночным продуктообменом), между социалистическими квитанциями (которых он считает «суррогатом денег») и капиталистическими деньгами, приписывая, подобно Дюрингу квитанциям «выполнение этой (денежной – прим.) функции и в «социалитете»»[41]. Ту же ошибку допустил и «прорывовец» Бортник, в своей полемике по вопросу о природе стоимости с ДСПАшником Лойсо. Остановимся поподробнее на этой дискуссии. 24 марта 2010 года Лойсо выступил с критикой политэкономических взглядов идеолога группы «Прорыв» В. Подгузова. Объектом атаки Лойсо стало содержащееся в статье «Коренные проблемы экономического развития» определение стоимости:

«Стоимость определяется весьма четко всеми классиками политэкономии и определяется как затраченный абстрактный общественно необходимый труд.

Слова использованы и правда похожие, но только нужно полным олухом, чтобы верить Подгузову, что «форма экономических отношений» измеряется в часах рабочего времени и проявляется в виде цены.

Например, прямым следствием из заявления Подгузова является отказ от понятия прибавочной стоимости. Еще бы, ведь стоимость это «форма экономических отношений» возникающих между частными производителями – капиталистами. В момент обмена»[42].

Бортник же на это ответил:

«Дело в том, что прибавочная стоимость действительно возникает в процессе обмена. Обмена рабочим товара «рабочая сила» на предметы потребления. Данный акт обмена совершается каждым капиталистом, имеющим наемную рабочую силу и каждым рабочим, который нанимается к хозяину. И точно так же, как и остальные виды стоимости, она до момента обмена не существует. О какой прибавочной стоимости табуретки можно говорить до факта она обмена, если столяр сделал ее себе в потребление? Каждый предмет потребления становится товаром лишь в процессе его обмена, в случае использования наемной рабочей силы процесс обмена происходит дважды – первое, это обмен товара рабочая сила на предметы потребления – второй – это обмен произведенного продукта на другие продукты ...

Стоимость, возникает исключительно в процессе обмена товарами, и исчезает, как только люди перестают участвовать в обмене. Судя же по данному Лойсо определению стоимости, он считает стоимость возникающей в процессе труда. Приложил некто труд – уже создал стоимость, которая будет предмету присуща вплоть до его физического разрушения. Таким образом, у него получается, что стоимость будет существовать и при коммунизме – и при коммунизме ведь будет «затраченный абстрактный общественно необходимый труд.», а раз стоимость есть– то у него будет существовать и «коммунистический товар», и «коммунистические деньги». Ведь стоимость – это ведь труд? Абстрактный и общественно необходимый?»[43]

Из вышеприведенной цитаты Бортника мы можем установить, что сей субъект попросту говоря не понимает, что есть «абстрактный труд», и в чем состоит его отличие от конкретного труда, а следовательно, не видит разницу между трудом при коммунизме и трудом при капитализме. Не понимающий марксистскую теорию двойственного характера труда, Бортник хочет выдать любой труд, не только капиталистический, но и коммунистический за «абстрактный», и таким образом, низвергнуть теорию стоимости Маркса под видом ее апологетики. Бортник считает, что если мы встанем на точку зрения, что стоимость (а не ее тело) создается трудом, то из этого следует тезис, что «стоимость - это вечная категория и есть вне зависимости от того, есть ли обмен или нет. Стоимость была и в первобытнообщинном обществе, и в натуральном хозяйстве "свободных вилланов". И в коммунистическом тоже будет. Как хорошо, что Маркс до такой трактовки "Капитала" не дожил»[44].

Бортник, пытаясь доказать, что трудом создается вовсе не «товар» (стоимость), а материальное «тело товара» (потребительная стоимость), попросту говоря искажает учение Маркса о товаре как овеществленном труде («все товары как стоимости представляют собой овеществленный человеческий труд»[45]). Теория стоимости Бортника – это на деле «теория конституированной стоимости» Прудона, а вовсе не ТТС Маркса. Если по Бортнику и Прудону стоимость «возникает» исключительно в акте обмена товарами (а вне акта обмена вещи объективного мира не являются товарами), то по Марксу она в обмене лишь «проявляется», а создается в сфере производства. По Марксу товаром является любой продукт, произведенный экономически обособленным субъектом в целях обмена. Если Подгузов определяет товар по-марксистски, как «продукт, предназначенный ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДЛЯ ОБМЕНА», то его нерадивый ученик Бортник считает, что акт обмена превращает продукт труда в товар. Но для того, чтобы акт обмена стал возможным, производитель должен измерить стоимость обмениваемого продукта, и назначить ему соответствующую цену. Пока товары не проданы, как пишет Маркс, «меновая стоимость … существовала только в нашей абстракции или, если угодно, в абстракции отдельного товаровладельца, у которого товар, как потребительная стоимость, лежит на складе, а как меновая стоимость — на совести … Общественное рабочее время существует в этих товарах, так сказать, в скрытом виде и обнаруживается только в процессе их обмена. Исходным является не труд индивидуумов как общественный труд, а, наоборот, особенный труд частных индивидуумов, труд, который только в процессе обмена, через снятие его первоначального характера, оказывается всеобщим общественным трудом»[46]. Если товар не удалось продать, значит он и не имел стоимости, поскольку труд, затраченный на производство данного товара не является общественно необходимым. Если продукт труда не обладает стоимостью, то сам акт обмена становится невозможным. Это понимает и учитель Бортника Подгузов, писавший в критикуемой Лойсо статье:

«Стоимость же продукта находится ВНЕ ПРОДУКТА, поскольку представляет собой ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО его ОБЩЕСТВЕННОЕ , а не физическое свойство и проявляет себя ТОЛЬКО В МОМЕНТ ОБМЕНА между частными лицами на рынке. "В прямую противоположность чувственной грубой предметности товарных тел, - писал Маркс, - в стоимость не входит ни одного атома вещества природы. Вы можете ощупывать и разглядывать каждый отдельный товар, делать с ним что вам угодно, он как стоимость остается неуловимым". Более того, продукт с ценником, пролежав на прилавке, может так и не проявить свою стоимость. Он часто выбрасывается на помойку, продемонстрировав тем самым, что труд, затраченный на его производство, не признан покупателем как труд создавший стоимость и потому данный товар вообще не имел стоимости НИКОГДА»[47]

Замечу, что Бортник по вопросу о трудовой теории стоимости «опровергает» Лойсо точно также, как открытые антимарксисты и антикоммунисты опровергают ТТС Маркса. Например, вот как опровергает ТТС Маркса некий Волхов в своей работе «Антикапитал»:

«Даёт ли право и представление: « Труд каждого индивидуума обладает этим общественным характером равенства постольку, поскольку он представлен в меновых стоимостях, а в меновых стоимостях он представлен лишь постольку, поскольку он относится к труду всех других индивидуумов как к равному»13-19.
Стоимость и труд проявляют себя в обмене, что есть открытие Аристотеля, два труда стоят одинаково, имеют одинаковую стоимость.
Но наука, которую демонстрирует К.Маркс, показывает радикальное отличие тем, что в обмене реализуется труд и стоимость, имеющихся в товарах до обмена и образующие сам обмен. Глубоко теоретический вопрос, показывающий утопические выводы – существование товара до обмена и вне его»[48]

Нельзя сказать, что Бортник совсем неправ в своей критике Лойсо. Так, он справедливо критикует Лойсо за то, что тот отказывается от борьбы за преодоление обмена, и желает отменить лишь товарообмен: «Бороться нужно не против обмена, а против частной собственности и рынка, которые порождают специфическую товарную форму обмена. Бороться с помощью обобществления и планирования, а об этом наши "марксисты" почему то не пишут»[49]. Лойсо не понимает, что не только товарный, но и всякий обмен является превращенной формой частной собственности, которая в первой фазе коммунизма еще не вполне преодолена, а обобществление средств производства сводится к превращению их во «всеобщую частную собственность». Желая протащить категорию обмена в высшую стадию коммунизма, Лойсо открыто ревизует теорию Маркса, согласно которой «в обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов». Однако, даже в этом вопросе критика Бортником Лойсо не является последовательно марксистской. Вот какой аргумент против «обмена при коммунизме» приводит г-н Бортник:

«Как сохранить обмен и уничтожить рынок в таком случае, если сущностной характеристикой рыночных отношений является именно обмен, и ничто иное? Если что-то обменивается, то мы по определению имеем рынок. О том, что обмен без раздробленности производителей невозможен и бессмысленен - он и не подозревает. Что исключение раздробленности производителей исключает и обмен»[50].

По мнению Бортника, категория «обмена» не применима к общественным отношениям, в которых отсутствуют экономически обособленные субъекты, отдельные собственники, в том числе - к отношениям по распределению продуктов труда в первой фазе коммунизма. Применяли ли классики марксизма категорию «обмена» к нерыночным распределительным отношениям внутри коммуны? Очевидно что да, например в «Анти-Дюринге» Энгельс вполне соглашается с тем, что в «социалитете» Дюринга имеет место обмен продуктами труда между хозяйственной коммуной и ее членами, а также с тем, что данная форма обмена не является товарной. Как мы видим, точка зрения Бортника – это «тарасовщина наизнанку». Если Тарасов расширяет понятие товарообмена до «обмена вообще», то Бортник наоборот, заужает понятие «обмена вообще» до товарного обмена. Если Тарасов пытается выдать нетоварные формы обмена в первой фазе коммунизма за товарообмен, и тем самым доказать свой абсурдный тезис, что «сталинистское учение о первой фазе коммунизма не имеет никакого отношения к марксистскому коммунизму», то Бортник доказывает, что уже в первой фазе коммунизма «производители не обменивают своих продуктов»! В данном весьма важном вопросе, является ли распределение по труду формой продуктообмена, прав конечно же Тарасов, а не Бортник. Тарасов в своей анти-шапиновской статье правильно иллюстрирует, в чем именно состоит родство «пропорционального распределения» с товарообменом, почему такое распределение является специфической формой обмена продуктов. В то же время, Тарасов игнорирует принципиальные различия между этими двумя формами обмена, товарным и нетоварным. Отсюда вытекает стремление Тарасова выдать «рабочие квитанции» при социализме за денежные знаки, несмотря на то, что эти квитанции не обладают главным признаком денег: способностью ходить «из рук в руки».

Однако, вся проблема состоит в том, что в СССР деньги как раз были не квитанциями, а именно деньгами в прямом смысле этого слова. Они могли использоваться в частном обмене, для покупки облигаций, вкладываться в банк, использоваться и становиться денежным, ростовщическим капиталом. Накопление «квитанций» и получение процентов за отданные в банк или в займы «квитанции» делает их настоящими деньгами[51], об этом писал Энгельс критикуя утопию Дюринга. Подобная система распределения через «трудовые марки» может существовать лишь временно, в качестве переходного этапа к коммунистическому распределению. Если же отмирание трудовых марок не происходит, возникает опасность их перерождения в деньги и реставрации капитализма. В СССР система накопления денег под проценты существовала всегда, в меньшей мере это характерно для сталинских годов, когда суммарный размер банковских вкладов по стране составлял менее 1 млрд. рублей. К 80м годам XX века сумма банковских вкладов достигла 200 млрд. рублей. Причем, как пишет упомянутый «неоазиатчик» С. Денк, «на долю 4% вкладчиков приходилось 80% общего объема вкладов»[52]. Эти 4% вкладчиков и есть советская буржуазия, класс эксплуататоров. Как пишет Е. Паршаков: «Если бы все советские люди имели в сберкассах вклады, причем равные, то эксплуатации, как мы уже говорили, не было бы. При этом бы оказалось, что они при общей сумме вкладов в 200 млрд.руб. имели бы вклады величиной примерно по 1000 руб. ... Те же вкладчики, которые имеют вклады на сумму свыше 1000 руб., не только возвращают недоплаченную им часть дохода, но получают еще и дополнительный доход. Вследствие этого они являются эксплуататорами. Эксплуатируют же они тех советских трудящихся, которые имеют меньше 1000 руб., и особенно тех, кто совсем не имеет вкладов»[53]. Исходя из вышеизложенного, нетрудно понять, что имел в виду А. Трофимов, когда писал: «если при Сталине господствовали миллионеры, то при Брежневе - миллиардеры»[54]. О том, что отмирания денег в СССР еще не произошло, писал в 1955 году даже такой, казалось бы, «отъявленный сталинист», как Ричард Косолапов: «советские деньги играют роль а) расчетных знаков б) действительных денег в отношениях обмена между различными собственниками (они обладают всеми функциями денег)»[55]. Все это ставит крест на советских деньгах как социалистических «квитанциях» с единственной счетно-расчетной функцией.

В связи с рассмотрением вопроса о деньгах и рабочих квитанциях следует упомянуть полемику А. Трофимова с брежневистом Михаилом (mihail) на форуме РКСМ(б). Борясь с «антисоветиной», Михаил подверг атаке и Алексея Трофимова, утверждающего, что в СССР был капитализм. Как и следовало ожидать, Михаил потерпел в споре с теоретически более подкованным Трофимовым полное поражение. Доказывая капиталистический характер экономики СССР А. Трофимов попытался сформулировать различия между рабочими квитанциями и деньгами следующим образом:

«Квитанция отличается от денежного знака тем, кто и что на ней пишет. Например, денежный знак может подписываться (то, что подпись может перепечатываться станком и тиражироваться, не меняет дела) министром финансов, действительным либо мнимым ... Подписи может и не быть, но суть не в этом, а в том, что по обязательствам здесь отвечает выпустивший данную бумагу банк или иной финансовый орган. На квитанции же, если подпись необходима (такое обязательно не всегда; например, на театральном билете, разновидности квитанции, подписей нет, но есть "контроль"), ее ставит либо руководитель предприятия, цеха, либо работник, получающий со склада продукт, либо заведующий складом, либо все они поочередно и т.д. Далее, квитанция отличается от денежного знака еще тем, что в ней указываются конкретные подразделения или службы: цех, склад, база и т.п., а также могут указываться и какие-либо конкретные лица, получатели продукта. Путевка в санаторий тоже представляет собой разновидность квитанции. На ней конкретно указывается тот или иной санаторий. И, наконец, третье, что отличает квитанцию от денежного знака, это - указываемые на ней сроки, временные интервалы. Театральный билет дает право входа в театр только в указанное на нем время. Если время прошло, он становится недействительным»[56].

Итак, с одной стороны Трофимов верно указывает, что квитанция в отличие от денежного знака не предназначена для частного хождения «из рук в руки», не может превращаться в капитал. Квитанция используется в обращении всего один раз – в целях получения продуктов из общественных фондов. С другой стороны, подход Трофимова к определению понятий рабочих квитанций и денег, исходящий из того, «кто и что на ней пишет» на совсем верен. Сущность рабочих квитанций, и соответственно денег, заключается вовсе не в том, что на них написано и нарисовано, а в том, какую функцию они выполняют в общественных отношениях. Деньги представляют собой «меновую стоимость, отделенную от самих товаров и существующую наряду с ними как самостоятельный товар»[57], в силу этого, главное свойство денег – универсальная обмениваемость, способность использоваться частном обмене. Если частный обмен отсутствует, то даже золотые монеты, не говоря уже о неполноценных бумажных «денежных знаках» превращаются в рабочие квитанции, независимо оттого, что на них изображено (хоть портрет царя Николая II или Гитлера!) и чья подпись на них стоит, указан ли срок действия или нет и т.д. Об этом пишет и Энгельс в «Анти-Дюринге»: «Будет ли марка, обозначающая количество выполненных «производственных обязанностей» и приобретенных за это «прав на потребление», клочком бумаги, жетоном или золотой монетой, — это для данной цели совершенно безразлично»[58]. Как поясняет К. Маркс, «Чтобы функционировать в качестве денег, золото должно, конечно, вступить в каком-нибудь пункте на товарный рынок»[59]. Таким образом, в частном обмене та же золотая монета – деньги, в обмене между коммуной и ее членом – рабочая квитанция.

Процесс превращения денег в квитанции носит постепенный характер на этапе перехода от капитализма к социализму. Пока общество находится в переходном состоянии, указанный Косолаповым дуализм роли «социалистических денег» сохраняется. В процессе обобществления экономики, производство и распределение приобретает планомерный характер, следовательно роль «социалистических денег» как квитанций возрастает, а их действительная «денежная» функция сокращается практически до нуля. В качестве примера такого отмирания денег, В. Бугера приводит революционную Кубу 1962-1970 года, где процесс превращения денег в квитанции зашел гораздо дальше, чем в СССР. Правда, уже в 70х Куба реставрировала рыночный «социализм», во многом слизанный с кадаровской «венгерской модели» лже-социализма. Вообще, как пишет Бугера, «на протяжении всей своей истории деньги никогда и нигде не были самими собой на все 100,000…%. Всегда и везде они на какую-то долю — хотя бы даже эта доля была исчезающе мала — не были деньгами»[60]. При социализме же, деньги совсем перестают быть деньгами, полностью устраняются товарно-денежные отношения, товарообмен, продукты труда утрачивают свою товарную форму, и даже если возникают произвольные акты обмена предметами, то подобные акты, как пишет Гильфердинг, «совершенно безразличны теоретической экономии», сродни обмену «ручками и марками на школьной скамье»[61].

Суммируя выше сказанное, мы можем окончательно заключить, что специфические для низшей фазы коммунизма, именуемой социализмом, отношения обмена не носят товарный характер в исходном смысле этого слова, существование отношений нетоварного обмена вполне совместимо низшей стадией коммунистического общества. Высказывание Маркса, гласящее, что «в обществе, основанном на началах коллективизма, производители не обменивают своих продуктов» относится не к коммунизму вообще, но только лишь к его высшей стадии, т.е. «коллективистическому обществу, развившемуся на собственной основе», но не к социализму, переходной от капитализма к «полному коммунизму» форме коммунистического общества, которое, как пишет Маркс, «во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло»[62]. Как справедливо отмечает Юрий Финкель, наследие прошлого строя в первой фазе коммунизма, «заключается именно в распределении по труду»[63]. С другой стороны, Финкель допускает ошибку, заявляя, что при социализме не может быть государства диктатуры пролетариата, хотя само наличие «буржуазного права = права неравенства» в первой фазе коммунизма, как справедливо отмечал еще Ленин, требует наличия государства. Ту же ошибку, что и Финкель, допускает и Тарасов, и мы рассмотрим данную ошибку более подробно в следующей части настоящей статьи. Попытка Тарасова «опровергнуть» учение о двух стадиях коммунизма является несостоятельной анархистской выдумкой и фальсификацией марксизма.



[28] В. Шапинов. Суперидиотизм и социализм http://www.left.ru/2001/1/shapinov14.html

[29] А. Тарасов. Мало читать Маркса. Его надо еще ПОНИМАТЬ http://scepsis.ru/library/id_962.html

[30] Ibid

[31] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 19, с. 18

[32] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 23, стр. 104

[33] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 20, стр. 314

[34] T. Tsushima. Understanding “Labor Certificates” on the Basis of the Theory of Value http://marxists.org/subject/japan/tsushima/labor-certificates.htm

[35] «Предметы потребления становятся вообще товарами лишь потому, что они суть продукты не зависимых друг от друга частных работ. Комплекс этих частных работ образует совокупный труд общества. Так как производители вступают в общественный контакт между собой лишь путем обмена продуктов своего труда, то и специфически общественный характер их частных работ проявляется только в рамках этого обмена» - К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 23, с. 82-83

[36] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 20, стр. 318

[37] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 46, стр. 56

[38] М. Богданов. Продуктообмен и способ реализации общественного труда http://new-communizm.narod.ru/4.2008/48.08.08.29.produktoobmen.htm

[39] А. Тарасов. Мало читать Маркса. Его надо еще ПОНИМАТЬ http://scepsis.ru/library/id_962.html

[40] Ю. Плетников. Будущее - социализм http://new-communizm.narod.ru/5.biblio/u.k.pletnikov.htm

[41] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 20, стр. 315

[42] Лойсо. Разбор статьи Подгузова "по-существу" и в частностях. http://lojso.livejournal.com/486677.html

[43] Бортник. Ответ критикам http://bortnik.livejournal.com/189545.html

[44] Бортник. как об стенку горохом... http://bortnik.livejournal.com/190289.html

[45] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 23, с. 104

[46] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 13, с. 31-32

[47] В. Подгузов. Коренные проблемы экономического развития http://proriv.ru/articles.shtml/podguzov?economic_problem_2000

[48] Волхов. Антикапитал http://materialist.forum24.ru/?1-1-0-00000056-000-0-0

[49] Лойсо. Бортник договорился http://lojso.livejournal.com/489142.html

[50] Бортник. как об стенку горохом... http://bortnik.livejournal.com/190289.html

[51] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 20, с. 316

[52] С. Денк. У нас никогда не было социализма http://leftbooks.narod.ru/a/045.zip

[53] Е. Паршаков. Экономическое развитие общества. http://parshakov.chat.ru/Book2/pa19.txt

[54] А. Трофимов. О развитии марксистской теории http://bhdc-l-83.narod.ru/o_razvitii_teorii.htm

[55] Р. Косолапов. Истина из России, Тверь.:2004, с. 410

[56] А. Трофимов. Рассуждение о денежных знаках или хорошо смеется тот, кто смеется последним. http://proza.ru/2008/04/20/176

[57] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 46, стр. 87

[58] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 20, стр. 314

[59] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т. 23, стр. 119

[60] В. Бугера. Собственность и управление http://www.ogbus.ru/authors/Bugera/Bugera_1.pdf

[61] Р. Гильфердинг. Финансовый капитал. М.: 1924, с. 5

[62] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т.19, с. 18

[63] Ю. Финкель. Социализм и переходный период (последняя попытка объяснить) http://yury-finkel.livejournal.com/11328.html

Бунтарь пишет:О товаром производстве и социализме:

Тарасовская теория «суперэтатизма» была подвергнута критике Шапиновым, не первый год доказывающим, что «в СССР был самый что ни на есть "марксистский" социализм»[28]. В своей ответной с
[63] Ю. Финкель. Социализм и переходный период (последняя попытка объяснить) http://yury-finkel.livejournal.com/11328.html

Хотелось бы конкретнее да-нет и таблицу.